— А где Мартин? — закрутила я головой.

— Дома. Предлагаю взять твоего пекинеса на прогулку. По идее они должны договориться.

— А если нет?

— Думай позитивно.

Я остановилась. Превращать восемь килограммов старого черного «валенка» в обед для питбуля я не планировала.

— Нет, Ахмед, давай не будем экспериментировать. Лорд мне дорог, как память, он меня вырастил, у нас еще кучка кошек, так что пусть живет на лестнице. В конце концов, соседи не возмущаются, так что ничего с ним не случится.

— Может, все-таки попробуем?

— А кошки? А хомяк Степан? А два какаду Ромка и Лизка-подлизка? И они все у нас на вольных хлебах пасутся.

— Боже… — опешил он. — Давай тогда не будем. Все-таки питбули любят быть единственными в семье.

— Эх… — Я тяжело вздохнула.

— Не расстраивайся. Погуляем?

Я на мгновение задумалась. Обидеть он меня вряд ли обидит — не зря я несколько лет занимаюсь кэндзюцу и отлично владею оружием. Нет, конечно, я работаю над собой и останавливаться не собираюсь, но путем многих тысяч повторений ката тело знает, как реагировать на опасность на уровне рефлексов. Так что. Почему бы нет?

— Просто походим? Только не долго. Мне на тренировку еще надо… И уроки…

— Много задали?

— Угу, особенно по алгебре. А ты чем занимаешься?

— Я в МГУ на первом курсе учусь. Мехмат. — Подумал и уточнил: — Механико-математический факультет.

— Вау! То есть к тебе с алгеброй можно обращаться?

Он игриво стрельнул глазками и широко улыбнулся.

— Живешь в Москве?

— Да. Отца из Нальчика в министерство перевели лет пять назад, так мы тут и зависли.

— Это… — Я наморщила лоб, пытаясь вспомнить географию.

— Кабардино-Балкария.

— Круто… Горы… Обожаю горы.

— Да, у нас красиво.

— А ты чем занимаешься?

— Так… Когда чем. Но обычно в школе учусь.

— Здорово. Придешь вечером? — Мы остановились у перекрестка. Дом Ахмеда остался позади, а мой был впереди, через дорогу.

— Да, — кивнула. — Постараюсь. Все равно с Малышом, кроме меня, никто не справится. Он меня любит.

— Пожалуйста, будь осторожна. — Ахмед стал неожиданно серьезным. — Питбуль очень опасная собака. Это не болонка. Ты его так тискаешь — он разрешает. Но к другим он может быть очень агрессивным.

— Я буду. Обязательно буду, — отмахнулась от него. — Пока.

Спиной чувствовала, что он стоит на перекрестке у светофора и смотрит, как мы переходим дорогу. Я шла и улыбалась. Обязательно приду. Сейчас только вещи брошу, переоденусь и приду. Черт! Забыла! Мне ж сегодня еще на тренировку. И надо найти эту Риту-Маргариту. Если она ходит на шейпинг, то должна заканчивать перед нами. Но если она беременная, то можно ли заниматься? Ничего не понимаю. Глупость какая-то.

— Малыш, — обратилась я к собаке. Он поднял на меня глаза и вильнул хвостом. — Как ты думаешь, нам удастся расстроить эту свадьбу?

Зверь как ни в чем не бывало семенил рядом.

— Вот и я не знаю. Ух, я бы эту Риту… — стукнула кулаком по ладони, нервно сжав губы.

Малыш неожиданно резко меня дернул. Так, что я едва не свалилась, поскользнувшись. В паре метров от нас по кромке тротуара важно вышагивал огромный дворовый кошак. Пасть пса сомкнулась в миллиметре от его облезлой шкурки. Кот как-то совершенно не по-кошачьи шикнул и чесанул в кусты. Боже… А у меня ведь дома три кошки… Нет, нельзя его в дом пускать. Он мне всех кошек передавит.

Я прибежала в спорткомплекс за полчаса до тренировки. Бросила сумку на лавку в раздевалке и пошла в зал, где девчонки занимались шейпингом. Встала в дверях, рассматривая девушек — маленьких и больших, худых и толстых… Риты среди них не было. Или я ее не вижу? У нее такие волосы, что просто так не спрячешь. Черт… Может, она не в этой группе? Тут же их несколько…

— Птица, ты такая дура, — опять завела Лариска старую шарманку, переодеваясь в кэйкоги.

Я сидела на лавке по-турецки и наблюдала, как последняя весьма упитанная шейпинговщица пытается влезть в маленькие стринги. Ну вот она зачем их натягивает с таким рвением?…

— Я не понимаю, зачем ты ту собаку домой приперла?

— Ларис, замерзнет же. Ну как его бросить можно?

— А тебе больше всех надо? Вот никому он не понадобился, а тебе понадобился?

— Прекрати… — отмахнулась я.

Ну точно, как колбаса ручной вязки стала — вся в перетяжках. Вон же зеркало на стене висит, неужели не видит.

— Питбули — это собаки-убийцы, они кошек жрут, их специально вывели для этого. На детей нападают… Птица, ты больная! Ну как так можно, а? У вас же в семье ребенок маленький. Как ты можешь быть такой тупой овцой? — выговаривала она. Лариса всем хороша, но такая зануда, это что-то.

— Зато у меня совесть…

— Если бы у тебя была совесть, — перебила она, — ты бы думала головой, а не другой частью тела, — покосилась на толстую попу невдалеке, хозяйка которой надела на себя короткий топик-маечку. На спине четко вырисовывались четыре жировые складки. Черт, да посмотри ж на себя в зеркало, женщина!

Мы встретились с Лариской взглядами и хихикнули — мыслим одинаково.

— Девушка, — все-таки не сдержалась я, обратившись к обладательнице множества складок. — Скажите, а в вашей группе не занимается Рита? Высокая, худая девушка. Рыжая. Симпатичная такая.

— Нет, у нас такой нет. Спросите у Светланы, нашего тренера. У нее есть списки.

— Аригато, — церемониально поклонилась я ей. Встала, поправила хакама, одернула доги и затянула оби. Все, я готова. Можно идти.

— О-нэгаи сьмас, — бросила я Лариске и лениво, вразвалочку отправилась в додзё.

— Иду, иду, — подлетела она к зеркалу. Поправила волосы, собранные в пучок. — Ярик, погоди!

— Копуха! — рассмеялась я. — Шкафчик закрой.

Глава 4

Мне снился чудесный сон, как будто я бегу по прекрасному зеленому лугу, рядом со мной какой-то парень, которого я ни разу не видела, но знаю, что его зовут Ахмед, а впереди нас скачет Малыш. Потом незнакомый Ахмед остановился и принялся меня обнимать… Целовать? Целовать?! Кто-то явно целовал меня в ухо! Трепал за мочку и что-то урчал. Точнее не трепал за мочку, а пытался вынуть серьгу! Более того, что-то ползло по мне, подбираясь к шее. Я распахнула глаза и увидела чудище! Завопила громко. Чудище тут же увеличилось в размерах. Я зажмурилась и скинула с себя существо. В ногах пронзительно закричал Ромка. Лизка тяжело взлетела с пола и уселась на прикроватную лестницу, ведущую на второй этаж к Стасу. Расправила хохолок и крылья, принялась ими трясти и возмущаться.

— Кто выпустил попугаев из клетки? — заорала я на всю квартиру.

Мятая физиономия Стасика свесилась со второго этажа.

— Ромашка, крутая букашка! — сообщил мне Ромка, пританцовывая.

Я протянула ему руку. Он ловко взобрался на плечо.

— Кто выпустил птиц? — фурией летала я по квартире.

За столом на кухне, закинув ноги на еще один табурет, завтракал Славик.

— Они сами вылезли. Я им корма насыпал, пока воду менял, они и вылезли, — сообщил брат, лениво пережевывая хлеб с маслом.

Я пинком задвинула табурет под стол. На нашей мизерной кухне только некоторым верзилам свои ноги везде раскидывать! В дверях замаячил сонный Стасик. Пижама набекрень, волосы взъерошены.

— Ярииииик! — хныкал Стасик. — Я боюсь! Лизка залезла ко мне на кровать.

— Она что, тебя съест? — рявкнула я на брата.

— Она орет, — крупные капли потекли по щекам.

— Вот ты его довел, — психанула я, повернувшись к Славе, — ты его и успокаивай. — Ссадила Лизку на клетку.

— Что за прелесть эта птичка! — перекособочилась птица, подставляя голову, чтобы ее почесали.

— Только не слушает ни фига! — буркнула я. Надо достать им яблоко, что ли.